читать дальше[Неделя выдалась не столь тяжелой, как раньше, что дало возможность заняться не только государственными делами, но и своими собственными. Несколько гонцов отправились в Таривелл — город, откуда происходил знатный род императрицы. Даже достигнув значительных высот в политике и финансовом состоянии, семейство Гэрферов не покинуло родного города, а это означало, что и сама императрица Эртесс частенько наведывалась туда, а последние месяцы и вовсе зачастила. Арес углядел в этом возможную ниточку к разгадке тайны, и засел за приказы о направлении. Вначале отправил толковую парочку — двоих подающих надежды властелинов Тэна и Марлия в Таривелл...
— Император Арестей, — Мар возник совершенно незаметно, даже Арес не ощущал, как появляется глер. Кивнув молодому человеку, император вновь погрузился в чтение бумаг. Чуть погодя, он поднял голову и убедился, что Мар нашел себе занятие: сняв с полки одну из книг и отойдя к окну, глер с интересом изучает содержимое.
— Орда на юге империи вырезала небольшой городок, — сказал наконец Арес.
— Да? — Мар поднял взгляд от книги и внимательно посмотрел прямо в глаза, — Весь город?
— Не совсем. Согласно докладу: месяц назад горожане заимели сомнительные связи с ордой. Якобы надеялись от любых нападок откупиться добровольными жертвами, потом сорвалось, кто-то кого-то убил, пострадали непричастные... Теперь не разобраться. А после этого орда средь бела дня стремительно ворвалась в город и устроила там страшное побоище. Те, кто выжил — меньше половины прежнего населения — слегли от неведомой заразы, поражающей отчего-то руки...
Арес умолк, хмуро вглядываясь в бумаги, Мар хмыкнул:
— Полгорода безруких. Эко дело!
— Не знаю. Я не всему верю, — император сложил бумаги стопкой и протянул глеру. Мгновение поколебавшись, Мар оставил книгу на подоконнике и подошел, чтоб взять отчет. На его недоуменный взгляд Арес развел руками: — Не ты ли вчера сетовал, что сидя во дворце, не совершить великих дел!
— Точно, — Мар заглянул в бумаги, — Но это чуть ли не край света! И что я там один буду делать?
— Почему один? — удивился Арес, — С тобой поедет... К примеру, Дилан.
— Может лучше Легарт? — быстро спросил молодой человек. Чуть быстрее, чем следовало. Арес внимательно всмотрелся в зеленые глаза, но тот не дрогнул. Вздохнул.
— Хорошо. Тем более, там эта болячка. Пишут, вроде как не заражает чужаков. Может, у них там воздух отравлен... Ладно. Вот и разберетесь.
— Завтра ехать?
— Зачем? — Арес хмыкнул, — Хуже не будет, а ты мне нужен еще в субботу на учениях гвардии. Хочу, чтоб они увидели хоть часть способностей глер. Да и Лег... — император умолк, припомнив недавнюю ссору с другом. Как ни крути, что-то в отношениях пошло не так. С каждым днем ему все чаще казалось, что он не узнает Лега, тот стремительно меняется. То уходит в себя — слова не вытянешь, то сыплет ядовитыми речами, а то просто смотрит. Так смотрит... Поклявшись себе быть более внимательным, Арес старался сдержать слово. Но едва ли не каждое действие лекаря оборачивалось двусмысленной загадкой.
Оторвавшись от собственных размышлений, Арес осторожно спросил:
— Послушай... Дальний путь и трудное задание — испытание по всем параметрам. Я даю тебе возможность подумать еще раз, и выбрать спутника с оглядкой на то, что вам много дней предстоит провести в пути вдвоем, и потом...
— Вы не хотите отпускать Легарт? — немного резко спросил Мар. Арес гневно сверкнул глазами на непонятливого парня.
— Я хочу, чтоб ты не жаловался потом!
— Так я полностью осознанно принял решение! — глер осекся, поняв, что повысил голос, растерянно склонил голову.
— Тогда проинформируй Легарта о задании. Он главный, да и опыт путешествий у него побольше, — Арес решил сделать вид, что не заметил горячности парня, — Заодно он поможет и советом при сборах. Если что — отправляй ко мне.
Мар изобразил благодарный поклон и поспешил покинуть кабинет императора.
Еще немного поразмыслив, Арес отложил остальные дела, переоделся в сравнительно простой костюм: черную рубашку, синие брюки и синий же плащ. Короткие черные сапоги дополняли наряд — в такой цветовой гамме очень просто затеряться в вечернем полумраке.
Город встретил Ареса мерцанием фонарей и мягкими тенями. Так просто было раствориться в них, так просто слиться с неверным сумраком подступающей ночи. Разнокалиберные дома, окна, зачастую с раскрытыми ставнями по случаю теплой погоды, скрип и стук повозок, проезжающих по мостовым. Серебристый камень самих мостовых – гордость Грамелы – слегка отражал сияние фонарей и света из окон, отчего создавалось ощущение, будто плывешь по улице, то прибиваясь к берегу-дому, то выныривая на самую середину русла, туда, где меж редких уже повозок, все чаще мелькают припозднившиеся прохожие и праздношатающиеся гуляки.
Поворот в боковую улочку, куда почти не достает городской свет – только окна тускло сияют, забранные тяжелыми шторами. Один дом, второй, длинная, увитая плющом, стена. Днем видно, что она окрашена в бледно-сиреневый цвет, но в ночи она кажется призрачно-синеватой, не слишком приметной со стороны. В одном месте плющ расступается, уважительно обходя по контуру маленькую арку, выложенную из темно-сиреневого кирпича. Дверь закрыта, но это не преграда: стоит коснуться ее определенным магическим сигналом, как тяжелый кованый лист металла непринужденно отворяется, пропуская ночного путника в темную бездну густого сада.
Переплетение дорожек может запутать кого угодно, тем более что в обширном саду множество небольших построек – как общедоступных, так и закрытых, служебных. Но Арес уверенно двигается, ощущая под тонкой подошвой сапог рельефные небольшие плитки дорожки. При свете дня они переливаются золотистым мрамором с алыми прожилками, в темноте же все равно, какой там цвет, только форма имеет значение. Вот впереди синие (сиреневые, конечно же, сиреневые) стены, ажурная решетка.
— Господин? – раздается нерешительный голос из темноты. Новичок. Арес делает только одно движение ладонью, и, несмотря на тихие протесты, решетка расходится на две половинки, впуская императора через узкую арку во внутренний дворик. Здесь массивными тенями возвышаются жертвенные кубы: одни предназначены для продуктов, другие – для всяческой утвари, на третьих оставляют драгоценности и деньги... Фигурный и вычурный каскад фонтанов в центре дворика звенит сонными струями, оплетая подвижной сетью сердце скульптуры – мраморные изваяния Божественной Троицы.
Дворик окружен галереей, из которой множество дверей ведут во внутренние помещения. Днем, когда ведется прием, принесших жертву служители провожают в одну из этих дверей, и, говорят, никто не знает, с кем из Оракулов или их учеников предстоит просящему встретиться в этот раз. Все дело в том, что выражая просьбу или задавая вопрос, просящий может получить отклик не от того Бога, к которому взывал. Так бывает.
Арес некоторое время ждет, ловя кончиками пальцев одну из шальных боковых струек фонтана. Игривая вода щекочет пальцы, но и усыпляет бдительность. Потому, когда на мраморных плитах раздаются шаги, император замечает это не так скоро, как мог бы.
— Господин, — служитель в белой рубашке до середины бедер и узких темных штанах внимательно вглядывается в сумрак, а затем кивает, узнавая: — Приветствую вас. С кем бы вы хотели повидаться?
Арес отходит и аккуратно опускает на один из жертвенных кубов даже во тьме отливающий алым пламенем редких камней браслет. Драгоценность не имеет себе равных, именно потому она достойна стать даром Оракулу. Молча идет император вслед за служителем через лабиринт освещенных сиреневым светом коридоров, сворачивает в просторную залу, искусно расписанную сценами природы, рождения новой жизни и переплетением дорог на фоне восходящего солнца. Иных украшений, кроме роскошных фресок, в зале нет.
— Арес... – он покорно стоит, не оборачиваясь, ожидая продолжения, — Ты всегда приходишь неожиданно. Посмотри на меня!
Получив дозволение, император отворачивается от стены с изображением дорог, переводит взгляд на Оракула. Она совсем маленького роста, едва ли до середины плеча ему, черно-рыжие волосы – смешение двух непримиримых цветов, собраны в жгут, перекинутый через плечо на грудь.
Перед Оракулом богини Теи даже император преклоняет колено, символически касаясь кончиками пальцев туфельки из мягкой оранжевой кожи, украшенной трехлистным янтарным цветком. Цвета богини – оранжевый, золотой, фиолетовый и светло-коричневый. В этих оттенках, но очень гармонично, выдержано все одеяние Оракула. Ее саму просители видят крайне редко; чаще – троих помощниц-учениц.
— Что-то случилось? – спрашивает женщина, поворачивает голову, и вот уже кажется, будто ей не больше семнадцати лет. В следующий же миг она выглядит на все восемьдесят. Переменчивый лик ее заставляет смотреть в любую сторону, но не на нее.
— Мне нужны ответы в связи с Владом... Эндором.
Арес с досадой ловит себя на том, что совсем привык к новому имени сына. Неразрывно связанный с именем, в памяти всплывает и человек – светлые волосы, стройная фигура...
— Ты озабочен другим, — недовольно говорит Оракул и властно кладет узкую ладонь на грудь императора. Он послушно сосредотачивается на сыне, все прочее отступает в полумрак, за стены Храма Оракулов.
— Знал ли ты о слабости Эндора? – медленным тяжелым голосом спрашивает Оракул.
— Да.
— Знал ли ты о шаткости власти в руках слабого существа?
— Да.
— Знал ли ты, сколько представителей прочих рас задумывались о том, чтоб власть перешла к новой крови?
— Да... – Арес посмотрел прямо в золотистые глаза женщины почти с испугом. Он подсознательно старался не думать об этом. Но правду не скроешь!
— О твоей оплошности позаботилась императрица Эртесс. И Боги.
— Эртесс? Она... Знала до рождения? Ее магический эксперимент?..
— Арес, — тихо осадила его Оракул, и император замолчал. – Я очень люблю, когда по одному слову из уст богов проситель сам понимает все... Но ты торопишься.
— Так значит, Влад должен взойти на престол в облике вампира?..
— А ты научился видеть под иным обликом родную душу? – вкрадчиво спросила женщина, и убрала свою ладонь. Она даже отвернулась, в ее пальцах, словно из ниоткуда, возникла нить с аметистовыми полупрозрачными бусинами. Арес задумчиво смотрел в сторону. Он и в самом деле почти перестал обращать внимание на вампирский облик Влада, но иной раз это слишком резало все его ощущения.
— Тебе следует знать, Арестей, что Боги стали ближе к нам. С тех пор, как ты последний раз навещал Храм, многое изменилось.
— Что именно? – взгляд Ареса стал пронзительно-внимательным.
— Чутче внимание Их и быстрей кара.
— Не уверен, что понял тебя...
— Жаль. За вопросом следует ответ, за подвигом – награда, за проступком – наказание. В мире ничего не поменялось, только звонче стали натянутые нити. Прощай, Арестей.
— Оракул! – Арес позволил себе негромко окликнуть ее, — Где искать мне ключи к тайнам Эндора? Как вернуть его?
— Ты знаешь ответы... Они в тебе и твоих чувствах.
Оракул ускользнула в дальнюю дверь, искусно спрятанную в картине леса на одной из стен. Развернувшись, чтоб уйти, Арес обнаружил в своих пальцах одну аметистовую бусину, неведомо как попавшую в его руки. Заинтересованно рассмотрел он прозрачную по краям поверхность и сиреневую дымку, переходящую в темный сгусток внутри камня. Хмыкнув, спрятал, и пошел прочь. Жертвоприношения делали все, кто сюда приходил, но едва ли кому-то Оракулы отдавали артефакты...
— Какая щедрая ночь, — раздался чуть насмешливый голос, когда Арес вышел в темную галерею внутреннего дворика. Он резко повернулся, всматриваясь во тьму. Острое зрение, подкрепленное магией, позволило рассмотреть острые черты лица и свободный костюм глубокого синего цвета с узкими белыми полосами, которые лучами расходились от плеч вниз, дробясь в складках ткани и превращаясь в подобие молний.
— Оракул?.. – осторожно уточнил император. Ему доводилось видеть Оракулов каждого из Богов, но слуга Тримеса почти не запомнился, ибо беседа с ним состоялась лишь единожды. Еще тогда этот Оракул показался Аресу попросту опасным. Он вызывал больше осторожности, нежели благоговения.
— Ваше императорское величество, не путаете ли вы кару Богов со своими личными неприятностями?
Арес вздохнул, стараясь отогнать от себя богохульные ростки раздражения и гнева.
— Говорят ли это уста Тримеса Воздающего? – уточнил он.
— Это говорит твое отражение в зеркале, император, — тонкие губы Оракула разошлись в хитрой улыбке, — Спроси у него в следующий раз, что не дает тебе быть счастливым? Оно ответит. Если, разумеется, не помешает гордыня, властность и неподъемный камень, задушивший твою сущность!
Несколько секунд Арес старался унять сердцебиение, затем слегка поклонился, стянул с пальца кольцо с изумрудом, и положил на перила галереи. При свете дня это могло бы сойти за оскорбительное пренебрежение к служителю Тримеса – или к самому Богу. Но сейчас вокруг царила ночь, — даже сверчки умолкли, — совет Оракула не был прошен, жертва не стала благодарностью, всего лишь вещественной платой за слова.
Арес пошел прочь, унося тяжко ворочающий колючими боками в глубине сердца гнев, до боли сжимая в пальцах аметистовую бусину. Вместо того чтоб вернуться в стены дворца и почувствовать себя не только защищенным, но и правым, Арес почти до рассвета блуждал по городу, просто купаясь с реках фонарного света, отдыхая на берегах теней, сливаясь с деревьями и стенами, когда хотелось еще поразмыслить.
Небо чуть изменило окрас, когда он вернулся в свой кабинет, торопливо швырнул плащ в кресло и, растолкав слугу, потребовал горячую ванну.
Два дня пролетели одним мгновением, запомнившись едва ли, только разговор с Легартом — какой-то подозрительно легкий, открытый... Казалось бы — радоваться, но Арес насторожился. Слишком много энтузиазма по отношению к планируемой поездке, слишком хорошее настроение — непривычное, неестественное для Легарта. Впрочем, ошеломляющий задор друга уже на следующий день сменился едва ли не депрессией. Пойманный в коридорах дворца Мар пожал плечами:
— Мне кажется, он угнетен тем, что его "ссылают"... Но, с другой стороны, очень помог мне с приготовлениями к поездке. Насколько я понимаю, мы в субботу вечером и отправляемся.
— В субботу? — Арес прикинул свои дела, подумал, что вряд ли успеет еще раз поговорить с другом до того времени. — Я бы хотел, чтоб это было воскресное утро. Отправляться в ночь — довольно странная идея.
— Доверьтесь мне, ладно? — Мар мгновение настойчиво-тревожно смотрел в глаза императора, а затем отвел взгляд.
— Если ты сможешь что-то сделать с его... Поведением... Я тебя самого зачислю в лекари, — с тревожной улыбкой Арес хлопнул глера по плечу и поспешил прочь.
Ранним субботним утром император отложил все дела и приказал не беспокоить его до середины дня, когда начнутся учения. Пока что предстояло увидеться с сыном и...
— И что? — спросил Арес у собственного отражения. Светло-бежевые рубашка и брюки подчеркивали могучую фигуру, одновременно придавая императору менее опасный вид, чем обычно. Отражение, как ему и положено, промолчало. Не стоило надеяться, что слова Оракула Тримеса исполнятся так буквально. Все-то у них в переносном значении... И все-таки, вспомнив как следует встречу в Храме Оракулов, Арес вызвал к себе помощника и поручил стребовать с внутренних имперских служб необычную статистику: хотя бы наиболее громкие проступки граждан империи и "странные" несчастья, настигшие их после этого.
Первым делом он отправился в примыкающий к Академии Висячий парк. Уникальное место, достопримечательность Грамелы, ранним утром он казался пустынным. Особый вид деревьев — таум — привезенный с дальнего Востока — отличался удивительным свойством: длинные ветви с узкими глянцевыми листьями вытягивались навстречу друг другу, накрепко сплетаясь, и образовывая живые висячие лабиринты, по которым было достаточно удобно ходить. Верхний ярус этого удивительно парка занимали лавочки и крохотные кафе, внизу же, где под сенью плотно сплетенных ветвей царила вечная тень, гнездился целый квартал всяческих сувенирных магазинчиков и респектабельных контор.
Поднявшись по деревянной лестнице на верхний ярус таум-парка, Арес миновал несколько кафешек и свернул в тихий закуток, где листва расступалась, образовывая своеобразную "полянку", украшенную деревянной кадкой с цветами в центре. На лавочке за цветником уже сидел молодой человек по имени Анард. Он заметно нервничал, но, заметив императора, вздохнул с облегчением и ринулся ему навстречу. Анард приходился троюродным братом Сигуру. История знатного рода Сигура уходила корнями в глубокую древность, и то, что молодой властелин остался без родителей и до поступления в Академию жил во дворце, не мешало ему иметь целую тучу дальних родственников, каждый из которых втайне надеялся, что когда-нибудь он чудесным образом примет императорскую корону.
— Ваше величество, — почтительно, но торопливо поклонился Анард. Он учился с Сигуром, только в группе менее талантливых существ.
— У меня мало времени, — сказал Арес, приветственно кивнув юноше.
— Значит так... Я мало видел его, больше мельком, — затараторил властелин, — Он не сторонится общения, но сам в друзья никому не набивается, живет с глерой в одной комнате, и что-то было там с Данагом, Тангушем и братом... Но я не в курсе, только слухи. Знаю одно: они его стали уважать. А Сигур так вообще как будто ревностно следит за ним, когда встречает. Но у меня добавились новые занятия, я реже вижусь с братом... А вчера они там вообще какой-то разгром учинили, вся Академия шушукается...
— Погоди, — Арес отошел на пару шагов, провел пальцем по гладкому листу, магией заставляя его окраситься желто-алым по краю и насыщенно-синим внутри, — Ты говоришь, живет с глерой? Глера, если я не ошибаюсь, одна... Мион?
— Да, верно. Мион. Она не плохая...
— И каковы их отношения?
— Я не знаю, — развел руками Анард, — Но если Тангуш ревнует Мион — значит что-то в этом есть...
— Тангуш? Демон?
— Да, точно. Он так постоянно мелькает неподалеку от Кира и Мион, я думаю, он запал на глеру!
Анард был готов говорить еще и еще, пересказывая сплетни, но Арес остановил его движением руки. Заметив, что император не хочет больше разговаривать, властелин поклонился и поспешил ретироваться бегством. Насупленный император создал целую мозаику из цветных листьев, прежде чем пришел к выводу, что собирать сведения о Кире при помощи стороннего человека — все-таки плохая идея. Ни в чем из сказанного нельзя быть уверенным, но, в то же время, каждая из этих сплетен заставляет мучительно сжиматься сердце. Сколько отношений завязал там этот мальчишка?! С кем он спит, в конце-концов? Арес припомнил свою пустую спальню, из которой прогнал всех еще после памятного визита Кира и Влада, и ядовито подумал, что любовник же очень рьяно поспешил отомстить такими отношениями. Или это не месть, и у них с Мион все куда серьезнее?
Уже по дороге к Вигуру домой Арес думал об упомянутом Анардом погроме в Академии. Утром кто-то обмолвился, что Мара и Легарта во дворце нет с прошлой ночи. Вероятно, стоит связать эти два события. Если замешана Мион — Мар мог поспешить на помощь сестре. Легарт... Могло ли дойти до того, что им понадобился лекарь?!
Влад встретил Ареса несколько разочарованно — как видно, он ожидал Кира. Импетратор рассердился, но не подал вида, и они с Владом даже поговорили несколько минут. Потом мальчишка унесся к друзьям — играть и тренироваться в боевом искусстве одновременно. Грег направлял эту игру в полезное для науки русло и отмахивался деревянным мечом от внезапно атакующих ребят, а Вигур с Аресом наблюдали за этим с открытой террасы.
— Лег не у вас ночевал? — невзначай спросил император, пригубив охлажденный освежающий отвар, предложенный хозяином.
— Нет, — покачал головой старик и остро глянул из-под бровей, — Вы снова поссорились?
— Напротив... — Арес помолчал, о все же потом пояснил: — Я командирую их с Маром на юг империи, разобраться с одним делом. После всех переживаний, надеюсь, ему пойдет на пользу эта поездка.
— Он недоволен?
— Не знаю, — признался могущественный властелин и почти беспомощно посмотрел на Вигура, — Он сам не свой в последнее время. Я не так много могу сделать, чтоб понять его, но уж точно делаю все возможное. Он говорит иногда странные вещи.
— Я побеседую с ним.
— Вряд ли, — покачал головой Арес, — Если он за два дня не сказал вам о дальней и длительной поездке, значит не хочет откровенных разговоров. И вряд ли захочет, даже если они уедут не сегодня в ночь, а завтра.
— Что за идея с ночью?! — приподнялся в кресле Вигур, — Кто едет в дальний путь ночью? Это секретное задание?
— Нет. Нет, это обычное задание — проверить одну из масштабных проделок орды. Достаточно важное, чтоб отправить надежных людей, достаточно открытое, чтоб не красться в темноте... Но так они решили, я не хочу вмешиваться. Моя власть в последнее время частенько встает ребром к отношениям.
— Да уж, — Вигур тяжело встал, — Пойдем в дом, там дождешься Кира...
Арес незаметно вздрогнул. Его намерения столь очевидны? Но он дал себе слово не мешать Киру жить. Даже следя за ним через Анарда, он не желал провоцировать человека. Не желал... Но ревность тяжелым клювом долбилась где-то внутри. Главное не сорваться.
Заявившийся Кир был слишком бодр для того, кому мог понадобиться лекарь. Слишком близко держался к Мион, слишком... Все слишком! Арес поймал сияющий взгляд зеленых глаз девушки, и поспешил заговорить с ней, надеясь, что Кир перестанет изображать из себя статую и сделает хоть что-то. Но нет, он просто ушел. Арес представил себе ягоды тимма — известного успокаивающего средства — и принялся мысленно считать кругляшки радужного окраса.
"Один тимм... Приносит успокоение. Два тимма... Приносят двойное успокоение. Три тимма..." — глера продолжала говорить, и он даже что-то мило отвечал. Потом ягоды тимма резко закончились, и император, неуважительно ринулся вон из комнаты — на поиски заносчивого парня.
"Сказать, что он нужен, необходим... Нет, не с таким отношением!" — он замер в дверях, ведущих на террасу, и с болезненной нежностью отметил, как льнет к Киру Влад, как щебечет... Еще немного, и он не сдержался. Вышел к Киру и остальным, воспользовался первым попавшимся предлогом, чтоб завести беседу — и разозлиться еще сильней на беспечные ответы Кира.
"Если ему кто и нужен, то уж точно не я, — со злостью подумал Арес, прихватывая его за локоть, — Но снова при всех устраивать сцену — это слишком!" — и они уединились. Слова посыпались сами собой — сердитые, обидные слова обиженного существа. Прикасаться к нему и ругаться одновременно — это казалось невыносимым, но сцена затягивалась, пальцы, сжимающие подбородок Кира, помнили иные прикосновения к этой коже, и мысли сбивались, хаотически перескакивая то на обиду, то на злость, то на тоску и бессилие, то на жгучее желание просто утащить его с собой и заставить хоть раз понять чувства Ареса без примеси минутных эмоций...
В следующий момент Арес увидел кольцо. Широкий зеленый ободок, украшенный серебряной вязью древних символов. Кольцо-спутник, сопровождавшее императорскую семью с незапамятной древности. Кольцо-указатель. Кольцо, само явление которого означало непреложную истину. А уж его появление на пальце Кира... Слова, которые Арес произносил на пределе напряжения, ничего не значили. Ответы не требовались, все и так было понятно. Но это понимание Арес пока не мог принять. Потому он позволил Киру уйти и едва ли запомнил сказанные ему гневные слова. Слишком ошеломлен был, изумлен, придавлен невероятной реальностью.
"Вот, значит, как. Вот что я должен был увидеть сам, но не увидел. Тримес, Тримес, так я все-таки провинился, раз твоя кара оказалась настолько изощренной? Или это дело рук иного божества?.."
— Император Арестей, — Мар возник совершенно незаметно, даже Арес не ощущал, как появляется глер. Кивнув молодому человеку, император вновь погрузился в чтение бумаг. Чуть погодя, он поднял голову и убедился, что Мар нашел себе занятие: сняв с полки одну из книг и отойдя к окну, глер с интересом изучает содержимое.
— Орда на юге империи вырезала небольшой городок, — сказал наконец Арес.
— Да? — Мар поднял взгляд от книги и внимательно посмотрел прямо в глаза, — Весь город?
— Не совсем. Согласно докладу: месяц назад горожане заимели сомнительные связи с ордой. Якобы надеялись от любых нападок откупиться добровольными жертвами, потом сорвалось, кто-то кого-то убил, пострадали непричастные... Теперь не разобраться. А после этого орда средь бела дня стремительно ворвалась в город и устроила там страшное побоище. Те, кто выжил — меньше половины прежнего населения — слегли от неведомой заразы, поражающей отчего-то руки...
Арес умолк, хмуро вглядываясь в бумаги, Мар хмыкнул:
— Полгорода безруких. Эко дело!
— Не знаю. Я не всему верю, — император сложил бумаги стопкой и протянул глеру. Мгновение поколебавшись, Мар оставил книгу на подоконнике и подошел, чтоб взять отчет. На его недоуменный взгляд Арес развел руками: — Не ты ли вчера сетовал, что сидя во дворце, не совершить великих дел!
— Точно, — Мар заглянул в бумаги, — Но это чуть ли не край света! И что я там один буду делать?
— Почему один? — удивился Арес, — С тобой поедет... К примеру, Дилан.
— Может лучше Легарт? — быстро спросил молодой человек. Чуть быстрее, чем следовало. Арес внимательно всмотрелся в зеленые глаза, но тот не дрогнул. Вздохнул.
— Хорошо. Тем более, там эта болячка. Пишут, вроде как не заражает чужаков. Может, у них там воздух отравлен... Ладно. Вот и разберетесь.
— Завтра ехать?
— Зачем? — Арес хмыкнул, — Хуже не будет, а ты мне нужен еще в субботу на учениях гвардии. Хочу, чтоб они увидели хоть часть способностей глер. Да и Лег... — император умолк, припомнив недавнюю ссору с другом. Как ни крути, что-то в отношениях пошло не так. С каждым днем ему все чаще казалось, что он не узнает Лега, тот стремительно меняется. То уходит в себя — слова не вытянешь, то сыплет ядовитыми речами, а то просто смотрит. Так смотрит... Поклявшись себе быть более внимательным, Арес старался сдержать слово. Но едва ли не каждое действие лекаря оборачивалось двусмысленной загадкой.
Оторвавшись от собственных размышлений, Арес осторожно спросил:
— Послушай... Дальний путь и трудное задание — испытание по всем параметрам. Я даю тебе возможность подумать еще раз, и выбрать спутника с оглядкой на то, что вам много дней предстоит провести в пути вдвоем, и потом...
— Вы не хотите отпускать Легарт? — немного резко спросил Мар. Арес гневно сверкнул глазами на непонятливого парня.
— Я хочу, чтоб ты не жаловался потом!
— Так я полностью осознанно принял решение! — глер осекся, поняв, что повысил голос, растерянно склонил голову.
— Тогда проинформируй Легарта о задании. Он главный, да и опыт путешествий у него побольше, — Арес решил сделать вид, что не заметил горячности парня, — Заодно он поможет и советом при сборах. Если что — отправляй ко мне.
Мар изобразил благодарный поклон и поспешил покинуть кабинет императора.
Еще немного поразмыслив, Арес отложил остальные дела, переоделся в сравнительно простой костюм: черную рубашку, синие брюки и синий же плащ. Короткие черные сапоги дополняли наряд — в такой цветовой гамме очень просто затеряться в вечернем полумраке.
Город встретил Ареса мерцанием фонарей и мягкими тенями. Так просто было раствориться в них, так просто слиться с неверным сумраком подступающей ночи. Разнокалиберные дома, окна, зачастую с раскрытыми ставнями по случаю теплой погоды, скрип и стук повозок, проезжающих по мостовым. Серебристый камень самих мостовых – гордость Грамелы – слегка отражал сияние фонарей и света из окон, отчего создавалось ощущение, будто плывешь по улице, то прибиваясь к берегу-дому, то выныривая на самую середину русла, туда, где меж редких уже повозок, все чаще мелькают припозднившиеся прохожие и праздношатающиеся гуляки.
Поворот в боковую улочку, куда почти не достает городской свет – только окна тускло сияют, забранные тяжелыми шторами. Один дом, второй, длинная, увитая плющом, стена. Днем видно, что она окрашена в бледно-сиреневый цвет, но в ночи она кажется призрачно-синеватой, не слишком приметной со стороны. В одном месте плющ расступается, уважительно обходя по контуру маленькую арку, выложенную из темно-сиреневого кирпича. Дверь закрыта, но это не преграда: стоит коснуться ее определенным магическим сигналом, как тяжелый кованый лист металла непринужденно отворяется, пропуская ночного путника в темную бездну густого сада.
Переплетение дорожек может запутать кого угодно, тем более что в обширном саду множество небольших построек – как общедоступных, так и закрытых, служебных. Но Арес уверенно двигается, ощущая под тонкой подошвой сапог рельефные небольшие плитки дорожки. При свете дня они переливаются золотистым мрамором с алыми прожилками, в темноте же все равно, какой там цвет, только форма имеет значение. Вот впереди синие (сиреневые, конечно же, сиреневые) стены, ажурная решетка.
— Господин? – раздается нерешительный голос из темноты. Новичок. Арес делает только одно движение ладонью, и, несмотря на тихие протесты, решетка расходится на две половинки, впуская императора через узкую арку во внутренний дворик. Здесь массивными тенями возвышаются жертвенные кубы: одни предназначены для продуктов, другие – для всяческой утвари, на третьих оставляют драгоценности и деньги... Фигурный и вычурный каскад фонтанов в центре дворика звенит сонными струями, оплетая подвижной сетью сердце скульптуры – мраморные изваяния Божественной Троицы.
Дворик окружен галереей, из которой множество дверей ведут во внутренние помещения. Днем, когда ведется прием, принесших жертву служители провожают в одну из этих дверей, и, говорят, никто не знает, с кем из Оракулов или их учеников предстоит просящему встретиться в этот раз. Все дело в том, что выражая просьбу или задавая вопрос, просящий может получить отклик не от того Бога, к которому взывал. Так бывает.
Арес некоторое время ждет, ловя кончиками пальцев одну из шальных боковых струек фонтана. Игривая вода щекочет пальцы, но и усыпляет бдительность. Потому, когда на мраморных плитах раздаются шаги, император замечает это не так скоро, как мог бы.
— Господин, — служитель в белой рубашке до середины бедер и узких темных штанах внимательно вглядывается в сумрак, а затем кивает, узнавая: — Приветствую вас. С кем бы вы хотели повидаться?
Арес отходит и аккуратно опускает на один из жертвенных кубов даже во тьме отливающий алым пламенем редких камней браслет. Драгоценность не имеет себе равных, именно потому она достойна стать даром Оракулу. Молча идет император вслед за служителем через лабиринт освещенных сиреневым светом коридоров, сворачивает в просторную залу, искусно расписанную сценами природы, рождения новой жизни и переплетением дорог на фоне восходящего солнца. Иных украшений, кроме роскошных фресок, в зале нет.
— Арес... – он покорно стоит, не оборачиваясь, ожидая продолжения, — Ты всегда приходишь неожиданно. Посмотри на меня!
Получив дозволение, император отворачивается от стены с изображением дорог, переводит взгляд на Оракула. Она совсем маленького роста, едва ли до середины плеча ему, черно-рыжие волосы – смешение двух непримиримых цветов, собраны в жгут, перекинутый через плечо на грудь.
Перед Оракулом богини Теи даже император преклоняет колено, символически касаясь кончиками пальцев туфельки из мягкой оранжевой кожи, украшенной трехлистным янтарным цветком. Цвета богини – оранжевый, золотой, фиолетовый и светло-коричневый. В этих оттенках, но очень гармонично, выдержано все одеяние Оракула. Ее саму просители видят крайне редко; чаще – троих помощниц-учениц.
— Что-то случилось? – спрашивает женщина, поворачивает голову, и вот уже кажется, будто ей не больше семнадцати лет. В следующий же миг она выглядит на все восемьдесят. Переменчивый лик ее заставляет смотреть в любую сторону, но не на нее.
— Мне нужны ответы в связи с Владом... Эндором.
Арес с досадой ловит себя на том, что совсем привык к новому имени сына. Неразрывно связанный с именем, в памяти всплывает и человек – светлые волосы, стройная фигура...
— Ты озабочен другим, — недовольно говорит Оракул и властно кладет узкую ладонь на грудь императора. Он послушно сосредотачивается на сыне, все прочее отступает в полумрак, за стены Храма Оракулов.
— Знал ли ты о слабости Эндора? – медленным тяжелым голосом спрашивает Оракул.
— Да.
— Знал ли ты о шаткости власти в руках слабого существа?
— Да.
— Знал ли ты, сколько представителей прочих рас задумывались о том, чтоб власть перешла к новой крови?
— Да... – Арес посмотрел прямо в золотистые глаза женщины почти с испугом. Он подсознательно старался не думать об этом. Но правду не скроешь!
— О твоей оплошности позаботилась императрица Эртесс. И Боги.
— Эртесс? Она... Знала до рождения? Ее магический эксперимент?..
— Арес, — тихо осадила его Оракул, и император замолчал. – Я очень люблю, когда по одному слову из уст богов проситель сам понимает все... Но ты торопишься.
— Так значит, Влад должен взойти на престол в облике вампира?..
— А ты научился видеть под иным обликом родную душу? – вкрадчиво спросила женщина, и убрала свою ладонь. Она даже отвернулась, в ее пальцах, словно из ниоткуда, возникла нить с аметистовыми полупрозрачными бусинами. Арес задумчиво смотрел в сторону. Он и в самом деле почти перестал обращать внимание на вампирский облик Влада, но иной раз это слишком резало все его ощущения.
— Тебе следует знать, Арестей, что Боги стали ближе к нам. С тех пор, как ты последний раз навещал Храм, многое изменилось.
— Что именно? – взгляд Ареса стал пронзительно-внимательным.
— Чутче внимание Их и быстрей кара.
— Не уверен, что понял тебя...
— Жаль. За вопросом следует ответ, за подвигом – награда, за проступком – наказание. В мире ничего не поменялось, только звонче стали натянутые нити. Прощай, Арестей.
— Оракул! – Арес позволил себе негромко окликнуть ее, — Где искать мне ключи к тайнам Эндора? Как вернуть его?
— Ты знаешь ответы... Они в тебе и твоих чувствах.
Оракул ускользнула в дальнюю дверь, искусно спрятанную в картине леса на одной из стен. Развернувшись, чтоб уйти, Арес обнаружил в своих пальцах одну аметистовую бусину, неведомо как попавшую в его руки. Заинтересованно рассмотрел он прозрачную по краям поверхность и сиреневую дымку, переходящую в темный сгусток внутри камня. Хмыкнув, спрятал, и пошел прочь. Жертвоприношения делали все, кто сюда приходил, но едва ли кому-то Оракулы отдавали артефакты...
— Какая щедрая ночь, — раздался чуть насмешливый голос, когда Арес вышел в темную галерею внутреннего дворика. Он резко повернулся, всматриваясь во тьму. Острое зрение, подкрепленное магией, позволило рассмотреть острые черты лица и свободный костюм глубокого синего цвета с узкими белыми полосами, которые лучами расходились от плеч вниз, дробясь в складках ткани и превращаясь в подобие молний.
— Оракул?.. – осторожно уточнил император. Ему доводилось видеть Оракулов каждого из Богов, но слуга Тримеса почти не запомнился, ибо беседа с ним состоялась лишь единожды. Еще тогда этот Оракул показался Аресу попросту опасным. Он вызывал больше осторожности, нежели благоговения.
— Ваше императорское величество, не путаете ли вы кару Богов со своими личными неприятностями?
Арес вздохнул, стараясь отогнать от себя богохульные ростки раздражения и гнева.
— Говорят ли это уста Тримеса Воздающего? – уточнил он.
— Это говорит твое отражение в зеркале, император, — тонкие губы Оракула разошлись в хитрой улыбке, — Спроси у него в следующий раз, что не дает тебе быть счастливым? Оно ответит. Если, разумеется, не помешает гордыня, властность и неподъемный камень, задушивший твою сущность!
Несколько секунд Арес старался унять сердцебиение, затем слегка поклонился, стянул с пальца кольцо с изумрудом, и положил на перила галереи. При свете дня это могло бы сойти за оскорбительное пренебрежение к служителю Тримеса – или к самому Богу. Но сейчас вокруг царила ночь, — даже сверчки умолкли, — совет Оракула не был прошен, жертва не стала благодарностью, всего лишь вещественной платой за слова.
Арес пошел прочь, унося тяжко ворочающий колючими боками в глубине сердца гнев, до боли сжимая в пальцах аметистовую бусину. Вместо того чтоб вернуться в стены дворца и почувствовать себя не только защищенным, но и правым, Арес почти до рассвета блуждал по городу, просто купаясь с реках фонарного света, отдыхая на берегах теней, сливаясь с деревьями и стенами, когда хотелось еще поразмыслить.
Небо чуть изменило окрас, когда он вернулся в свой кабинет, торопливо швырнул плащ в кресло и, растолкав слугу, потребовал горячую ванну.
Два дня пролетели одним мгновением, запомнившись едва ли, только разговор с Легартом — какой-то подозрительно легкий, открытый... Казалось бы — радоваться, но Арес насторожился. Слишком много энтузиазма по отношению к планируемой поездке, слишком хорошее настроение — непривычное, неестественное для Легарта. Впрочем, ошеломляющий задор друга уже на следующий день сменился едва ли не депрессией. Пойманный в коридорах дворца Мар пожал плечами:
— Мне кажется, он угнетен тем, что его "ссылают"... Но, с другой стороны, очень помог мне с приготовлениями к поездке. Насколько я понимаю, мы в субботу вечером и отправляемся.
— В субботу? — Арес прикинул свои дела, подумал, что вряд ли успеет еще раз поговорить с другом до того времени. — Я бы хотел, чтоб это было воскресное утро. Отправляться в ночь — довольно странная идея.
— Доверьтесь мне, ладно? — Мар мгновение настойчиво-тревожно смотрел в глаза императора, а затем отвел взгляд.
— Если ты сможешь что-то сделать с его... Поведением... Я тебя самого зачислю в лекари, — с тревожной улыбкой Арес хлопнул глера по плечу и поспешил прочь.
Ранним субботним утром император отложил все дела и приказал не беспокоить его до середины дня, когда начнутся учения. Пока что предстояло увидеться с сыном и...
— И что? — спросил Арес у собственного отражения. Светло-бежевые рубашка и брюки подчеркивали могучую фигуру, одновременно придавая императору менее опасный вид, чем обычно. Отражение, как ему и положено, промолчало. Не стоило надеяться, что слова Оракула Тримеса исполнятся так буквально. Все-то у них в переносном значении... И все-таки, вспомнив как следует встречу в Храме Оракулов, Арес вызвал к себе помощника и поручил стребовать с внутренних имперских служб необычную статистику: хотя бы наиболее громкие проступки граждан империи и "странные" несчастья, настигшие их после этого.
Первым делом он отправился в примыкающий к Академии Висячий парк. Уникальное место, достопримечательность Грамелы, ранним утром он казался пустынным. Особый вид деревьев — таум — привезенный с дальнего Востока — отличался удивительным свойством: длинные ветви с узкими глянцевыми листьями вытягивались навстречу друг другу, накрепко сплетаясь, и образовывая живые висячие лабиринты, по которым было достаточно удобно ходить. Верхний ярус этого удивительно парка занимали лавочки и крохотные кафе, внизу же, где под сенью плотно сплетенных ветвей царила вечная тень, гнездился целый квартал всяческих сувенирных магазинчиков и респектабельных контор.
Поднявшись по деревянной лестнице на верхний ярус таум-парка, Арес миновал несколько кафешек и свернул в тихий закуток, где листва расступалась, образовывая своеобразную "полянку", украшенную деревянной кадкой с цветами в центре. На лавочке за цветником уже сидел молодой человек по имени Анард. Он заметно нервничал, но, заметив императора, вздохнул с облегчением и ринулся ему навстречу. Анард приходился троюродным братом Сигуру. История знатного рода Сигура уходила корнями в глубокую древность, и то, что молодой властелин остался без родителей и до поступления в Академию жил во дворце, не мешало ему иметь целую тучу дальних родственников, каждый из которых втайне надеялся, что когда-нибудь он чудесным образом примет императорскую корону.
— Ваше величество, — почтительно, но торопливо поклонился Анард. Он учился с Сигуром, только в группе менее талантливых существ.
— У меня мало времени, — сказал Арес, приветственно кивнув юноше.
— Значит так... Я мало видел его, больше мельком, — затараторил властелин, — Он не сторонится общения, но сам в друзья никому не набивается, живет с глерой в одной комнате, и что-то было там с Данагом, Тангушем и братом... Но я не в курсе, только слухи. Знаю одно: они его стали уважать. А Сигур так вообще как будто ревностно следит за ним, когда встречает. Но у меня добавились новые занятия, я реже вижусь с братом... А вчера они там вообще какой-то разгром учинили, вся Академия шушукается...
— Погоди, — Арес отошел на пару шагов, провел пальцем по гладкому листу, магией заставляя его окраситься желто-алым по краю и насыщенно-синим внутри, — Ты говоришь, живет с глерой? Глера, если я не ошибаюсь, одна... Мион?
— Да, верно. Мион. Она не плохая...
— И каковы их отношения?
— Я не знаю, — развел руками Анард, — Но если Тангуш ревнует Мион — значит что-то в этом есть...
— Тангуш? Демон?
— Да, точно. Он так постоянно мелькает неподалеку от Кира и Мион, я думаю, он запал на глеру!
Анард был готов говорить еще и еще, пересказывая сплетни, но Арес остановил его движением руки. Заметив, что император не хочет больше разговаривать, властелин поклонился и поспешил ретироваться бегством. Насупленный император создал целую мозаику из цветных листьев, прежде чем пришел к выводу, что собирать сведения о Кире при помощи стороннего человека — все-таки плохая идея. Ни в чем из сказанного нельзя быть уверенным, но, в то же время, каждая из этих сплетен заставляет мучительно сжиматься сердце. Сколько отношений завязал там этот мальчишка?! С кем он спит, в конце-концов? Арес припомнил свою пустую спальню, из которой прогнал всех еще после памятного визита Кира и Влада, и ядовито подумал, что любовник же очень рьяно поспешил отомстить такими отношениями. Или это не месть, и у них с Мион все куда серьезнее?
Уже по дороге к Вигуру домой Арес думал об упомянутом Анардом погроме в Академии. Утром кто-то обмолвился, что Мара и Легарта во дворце нет с прошлой ночи. Вероятно, стоит связать эти два события. Если замешана Мион — Мар мог поспешить на помощь сестре. Легарт... Могло ли дойти до того, что им понадобился лекарь?!
Влад встретил Ареса несколько разочарованно — как видно, он ожидал Кира. Импетратор рассердился, но не подал вида, и они с Владом даже поговорили несколько минут. Потом мальчишка унесся к друзьям — играть и тренироваться в боевом искусстве одновременно. Грег направлял эту игру в полезное для науки русло и отмахивался деревянным мечом от внезапно атакующих ребят, а Вигур с Аресом наблюдали за этим с открытой террасы.
— Лег не у вас ночевал? — невзначай спросил император, пригубив охлажденный освежающий отвар, предложенный хозяином.
— Нет, — покачал головой старик и остро глянул из-под бровей, — Вы снова поссорились?
— Напротив... — Арес помолчал, о все же потом пояснил: — Я командирую их с Маром на юг империи, разобраться с одним делом. После всех переживаний, надеюсь, ему пойдет на пользу эта поездка.
— Он недоволен?
— Не знаю, — признался могущественный властелин и почти беспомощно посмотрел на Вигура, — Он сам не свой в последнее время. Я не так много могу сделать, чтоб понять его, но уж точно делаю все возможное. Он говорит иногда странные вещи.
— Я побеседую с ним.
— Вряд ли, — покачал головой Арес, — Если он за два дня не сказал вам о дальней и длительной поездке, значит не хочет откровенных разговоров. И вряд ли захочет, даже если они уедут не сегодня в ночь, а завтра.
— Что за идея с ночью?! — приподнялся в кресле Вигур, — Кто едет в дальний путь ночью? Это секретное задание?
— Нет. Нет, это обычное задание — проверить одну из масштабных проделок орды. Достаточно важное, чтоб отправить надежных людей, достаточно открытое, чтоб не красться в темноте... Но так они решили, я не хочу вмешиваться. Моя власть в последнее время частенько встает ребром к отношениям.
— Да уж, — Вигур тяжело встал, — Пойдем в дом, там дождешься Кира...
Арес незаметно вздрогнул. Его намерения столь очевидны? Но он дал себе слово не мешать Киру жить. Даже следя за ним через Анарда, он не желал провоцировать человека. Не желал... Но ревность тяжелым клювом долбилась где-то внутри. Главное не сорваться.
Заявившийся Кир был слишком бодр для того, кому мог понадобиться лекарь. Слишком близко держался к Мион, слишком... Все слишком! Арес поймал сияющий взгляд зеленых глаз девушки, и поспешил заговорить с ней, надеясь, что Кир перестанет изображать из себя статую и сделает хоть что-то. Но нет, он просто ушел. Арес представил себе ягоды тимма — известного успокаивающего средства — и принялся мысленно считать кругляшки радужного окраса.
"Один тимм... Приносит успокоение. Два тимма... Приносят двойное успокоение. Три тимма..." — глера продолжала говорить, и он даже что-то мило отвечал. Потом ягоды тимма резко закончились, и император, неуважительно ринулся вон из комнаты — на поиски заносчивого парня.
"Сказать, что он нужен, необходим... Нет, не с таким отношением!" — он замер в дверях, ведущих на террасу, и с болезненной нежностью отметил, как льнет к Киру Влад, как щебечет... Еще немного, и он не сдержался. Вышел к Киру и остальным, воспользовался первым попавшимся предлогом, чтоб завести беседу — и разозлиться еще сильней на беспечные ответы Кира.
"Если ему кто и нужен, то уж точно не я, — со злостью подумал Арес, прихватывая его за локоть, — Но снова при всех устраивать сцену — это слишком!" — и они уединились. Слова посыпались сами собой — сердитые, обидные слова обиженного существа. Прикасаться к нему и ругаться одновременно — это казалось невыносимым, но сцена затягивалась, пальцы, сжимающие подбородок Кира, помнили иные прикосновения к этой коже, и мысли сбивались, хаотически перескакивая то на обиду, то на злость, то на тоску и бессилие, то на жгучее желание просто утащить его с собой и заставить хоть раз понять чувства Ареса без примеси минутных эмоций...
В следующий момент Арес увидел кольцо. Широкий зеленый ободок, украшенный серебряной вязью древних символов. Кольцо-спутник, сопровождавшее императорскую семью с незапамятной древности. Кольцо-указатель. Кольцо, само явление которого означало непреложную истину. А уж его появление на пальце Кира... Слова, которые Арес произносил на пределе напряжения, ничего не значили. Ответы не требовались, все и так было понятно. Но это понимание Арес пока не мог принять. Потому он позволил Киру уйти и едва ли запомнил сказанные ему гневные слова. Слишком ошеломлен был, изумлен, придавлен невероятной реальностью.
"Вот, значит, как. Вот что я должен был увидеть сам, но не увидел. Тримес, Тримес, так я все-таки провинился, раз твоя кара оказалась настолько изощренной? Или это дело рук иного божества?.."
Вопрос: Понравилась-ли глава?
| 1. Средне | 1 | (0.61%) | |
| 2. Хорошо | 32 | (19.39%) | |
| 3. Отлично!!! | 132 | (80%) | |
| Всего: | 165 | ||
@темы: слеш/яой, Элли, новая жизнь
-
-
09.10.2010 в 03:55-
-
11.10.2010 в 19:10-
-
12.10.2010 в 00:50-
-
19.10.2010 в 20:10